В чём же действительно сила, брат?

Нынче бытует мнение, будто правда «уже не та» и что её в обычной будничной жизни вполне можно себе чем-то и подменить (чем-то удобоваримым). Или например, что пост-правда – важнее правды, потому что она есть факт, так сказать, открытый. Пост-правде, или лжи, присваивают такие качества, которыми – на мой философским взгляд – она не обладает и похвалы, которых не заслужила. Попробую разъяснить.

Начнём с конца. Почему ложь проигрывает по всем пунктам?

1. Дело в том, что ложь – всегда конкретна, она как бы фиксирует ситуацию, правда же всегда недосказана (или недопонята) и в этом смысле она значительно таинственней любого притворства. Возможно, здесь есть вопрос о глубине понимания правды, и её обширности (об этом – см. п. 2)
2. Правда имеет значительно больший драматургический потенциал. Поскольку она, Правда – включает в себя сумму всех правд (=всех точек зрения на ситуацию) всех заинтересованных лиц –  она полнится неоднозначностью, в отличие от конкретной и чёткой лжи. Помимо этого, [абсолютная] правда включает в себя всё многообразие способов взаимодействия локальных правд между собой, что делает её как минимум очень комплексной структурой.
3. Ведь у лжи какая цель? – Выкрутить историю на свою выгоду, она вынуждена оперировать "твёрдыми понятиями", ну например фотокарточками с места происшествия. У правды такой цели нет – правде не надо себя самоподтверждать для того, чтоб быть норм. Правда самодостаточна, сложна, она всё и всех понимает, хоть и со многими не согласна. Правда как Валерия Гай Германика [юмор!] – отражает реальность, а выводы пожалуйста делайте сами.
4. С правдой есть ещё такая беда (это ответ на вопрос, почему правда кому-то мешает, или не подходит, или что-то в таком духе). Так вот, дело в том, что мозг способен принять как правду только то, что он может понять, то есть то, что входит в круг его – конкретного человека – представлений о мире. А если что-то (ну не что-то, а конкретно правда) в этот круг не входит, то человек ищет другое объяснение, другую, понятную для себя правду. Отсюда и рождается представление, что у «каждого своя правда», но я не люблю пользоваться метафорами, которыми не дают возможности нахождения точки пересечения мнений. Потому я иду в другом направлении размышлений – по методу индукции – обобщая все локальные правды, и складывая их в правду глобальную. Но и это тоже лишь условно-верно – просто потому что всегда есть предел человеческого познания.

А насчёт термина пост-правды – незнаю, почему Оксфордский институт только отдуплился с этим словом – о ней как о явлении военной тактики писал ещё Сун Цзи в своём бессмертном трактате. Владимир Тарасов, опираясь на древнего китайца, называл это борьбой «имиджей» и «фактов». На войне (как и в мире публичном) имиджи значимее фактов – хотя бы потому что имиджи [должны быть] озвучены, факты же как правило скрываются по целому ряду причин.

Лично мне кажется, что сейчас модно путать пост-правду и литературный (или киномагрофический, если хотите) сюжет. Ведь очевидно же, что любая история строится из реальных персонажей, имеющих свои характеры, достоинства и недостатки, свой социально-интегрированный бэкграунд. А вот способы и пути взаимодействия этих персонажей между собой, их взаимосвязи (возможно, взаимообусловленности), их отношения друг с другом и с миром-в-целом – это и есть канва, которая заплетается в сюжет, или – как вы это называете – пост-правда. Но разве возможно это делать как-то иначе? Нет, потому так и делается. И делается так потому, что и сами герои и их взаимоотношения – есть иносказательный способ донести до мира определённые сакральные смыслы, воплотив их в «съедобной» форме-образе. А вопрос исторический достоверности – это как любит говорить один известный нам специалист в этой области, «история – это вообще отдельная вещь».